Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет
живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками
обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов
обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
— Нет, постойте! Вы не должны погубить ее. Постойте, я вам скажу про себя. Я вышла замуж, и муж
обманывал меня; в злобе, ревности я хотела всё бросить, я хотела сама… Но я опомнилась, и кто же? Анна спасла меня. И вот я
живу. Дети растут, муж возвращается в семью и чувствует свою неправоту, делается чище, лучше, и я
живу… Я простила, и вы должны простить!
Но пришло время, я поняла, что я не могу больше себя
обманывать, что я живая, что я не виновата, что Бог меня сделал такою, что мне нужно любить и
жить.
— Ax, жаль-то как! — сказал он, качая головой, — совсем еще как ребенок.
Обманули, это как раз. Послушайте, сударыня, — начал он звать ее, — где изволите
проживать? — Девушка открыла усталые и посоловелые глаза, тупо посмотрела на допрашивающих и отмахнулась рукой.
— Ну — вас не
обманешь! Верно, мне — стыдно,
живу я, как скот. Думаете, — не знаю, что голуби — ерунда? И девки — тоже ерунда. Кроме одной, но она уж наверное — для
обмана! Потому что — хороша! И может меня в руки взять. Жена была тоже хороша и — умная, но — тетка умных не любит…
«Вот этот народ заслужил право на свободу», — размышлял Самгин и с негодованием вспоминал как о неудавшейся попытке
обмануть его о славословиях русскому крестьянину, который не умеет прилично
жить на земле, несравнимо более щедрой и ласковой, чем эта хаотическая, бесплодная земля.
— Нет; да он, кажется, такой положительный, деловой человек, и притом я
живу у него в доме: посовестится
обмануть!
Хитрость — все равно что мелкая монета, на которую не купишь многого. Как мелкой монетой можно
прожить час, два, так хитростью можно там прикрыть что-нибудь, тут
обмануть, переиначить, а ее не хватит обозреть далекий горизонт, свести начало и конец крупного, главного события.
В тебе все есть, чтоб зажечь бурю, ты уж зажгла ее: еще одна искра, признак кокетства,
обман и… я начну
жить…
— Ложь, вздор! — прервал я ее неистово, — вы сейчас называли меня шпионом, о Боже! Стоит ли не только шпионить, но даже и
жить на свете подле таких, как вы! Великодушный человек кончает самоубийством, Крафт застрелился — из-за идеи, из-за Гекубы… Впрочем, где вам знать про Гекубу!.. А тут —
живи между ваших интриг, валандайся около вашей лжи,
обманов, подкопов… Довольно!
Все
жили только для себя, для своего удовольствия, и все слова о Боге и добре были
обман. Если же когда поднимались вопросы о том, зачем на свете всё устроено так дурно, что все делают друг другу зло и все страдают, надо было не думать об этом. Станет скучно — покурила или выпила или, что лучше всего, полюбилась с мужчиной, и пройдет.
Но такого человека, который бы пожалел его, не нашлось ни одного во всё то время, когда он, как зверок,
жил в городе свои года ученья и, обстриженный под гребенку, чтоб не разводить вшей, бегал мастерам за покупкой; напротив, всё, что он слышал от мастеров и товарищей с тех пор, как он
живет в городе, было то, что молодец тот, кто
обманет, кто выпьет, кто обругает, кто прибьет, развратничает.
Нет, голубчик, трудно
жить на белом свете: везде неправда, везде ложь да
обман.
Значит, когда нового-то порядку нет, по старому и
живи: обирай да
обманывай; по любви тебе говор — хрр…
Давно
живу, и старые порядки
Известны мне довольно. Берендеи,
Любимые богами,
жили честно.
Без страха дочь мы парню поручали,
Венок для нас — порука их любви
И верности до смерти. И ни разу
Изменою венок поруган не был,
И девушки не ведали
обмана,
Не ведали обиды.
Снегурочка, обманщица,
живи,
Люби меня! Не призраком лежала
Снегурочка в объятиях горячих:
Тепла была; и чуял я у сердца,
Как сердце в ней дрожало человечье.
Любовь и страх в ее душе боролись.
От света дня бежать она молила.
Не слушал я мольбы — и предо мною
Как вешний снег растаяла она.
Снегурочка, обманщица не ты:
Обманут я богами; это шутка
Жестокая судьбы. Но если боги
Обманщики — не стоит
жить на свете!
Нет, эта высокая жизнь не бред горячки, не
обман воображения, она слишком высока для
обмана, она действительна, я
живу ею, я не могу вообразить себя с иною жизнию.
Жена и сестра Пузатова только тем и
живут, что
обманывают его и потихоньку гуляют с молодыми людьми, отпросившись в церковь.
Вот кабы никто не
обманывал, т. е. кабы войны не было, тогда и Самсон Силыч
жил бы мирно и честно, никого не надувал.
Приложите то же самое к помещику, к чиновнику «темного царства», к кому хотите, — выйдет все то же: все в военном положении, и никого совесть не мучит за
обман и присвоение чужого оттого именно, что ни у кого нет нравственных убеждений, а все
живут сообразно с обстоятельствами.
Тепло, привольно, любо нам,
Уставшим
жить болезненным
обманом!..
Не
обманывать себя человеку — не
жить ему на земле.)
— И скажу, все скажу… Зачем ты меня в скиты отправляла, матушка Таисья? Тогда у меня один был грех, а здесь я их, может, нажила сотни… Все тут
обманом живем. Это хорошо, по-твоему? Вот и сейчас добрые люди со всех сторон на Крестовые острова собрались души спасти, а мы перед ними как представленные… Вон Капитолина с вечера на все голоса голосит, штоб меня острамить. Соблазн один…
— Этой науки, кажется, не ты одна не знаешь. По-моему,
жить надо как живется; меньше говорить, да больше делать, и еще больше думать; не быть эгоисткой, не выкраивать из всего только одно свое положение, не обращая внимания на обрезки, да, главное дело, не лгать ни себе, ни людям. Первое дело не лгать. Людям ложь вредна, а себе еще вреднее. Станешь лгать себе, так всех
обманешь и сама обманешься.
— Дай бог мне так
жить, как я хочу вас
обманывать! Но главное не в этом. Я вам еще предлагаю совершенно интеллигентную женщину. Делайте с ней, что хотите. Вероятно, у вас найдется любитель. Барсукова тонко улыбнулась и спросила...
В Петербурге он, разумеется, скоро бы ее отыскал, под каким бы именем она ни воротилась в Россию; да дело в том, что заграничные его агенты его ложным свидетельством
обманули: уверили его, что она
живет в одном каком-то заброшенном городишке в южной Германии; сами они обманулись по небрежности: одну приняли за другую.
На этот раз Легкомысленный спасся. Но предчувствие не
обмануло его. Не успели мы сделать еще двух переходов, как на него напали три голодные зайца и в наших глазах растерзали на клочки! Бедный друг! с какою грустью он предсказывал себе смерть в этих негостеприимных горах! И как он хотел
жить!
Зачем, скажет, работать, коли
обманом да колотырничеством
жить можно!
— Нет, уж позвольте, Альфред Иосифович… Я всегда
жила больше в области фантазии, а теперь в особенности. Благодаря Раисе Павловне я знаю слишком много для моего возраста и поэтому не
обманываю себя относительно будущего, а хочу только все видеть, все испытать, все пережить, но в большом размере, а не на гроши и копейки. Разве стоит
жить так, как
живут все другие?
— Задевает? — смеясь, вскричал хохол. — Эх, ненько, деньги! Были бы они у нас! Мы еще все на чужой счет
живем. Вот Николай Иванович получает семьдесят пять рублей в месяц — нам пятьдесят отдает. Так же и другие. Да голодные студенты иной раз пришлют немного, собрав по копейкам. А господа, конечно, разные бывают. Одни —
обманут, другие — отстанут, а с нами — самые лучшие пойдут…
— Это подло, и тут весь
обман! — глаза его засверкали. — Жизнь есть боль, жизнь есть страх, и человек несчастен. Теперь всё боль и страх. Теперь человек жизнь любит, потому что боль и страх любит. И так сделали. Жизнь дается теперь за боль и страх, и тут весь
обман. Теперь человек еще не тот человек. Будет новый человек, счастливый и гордый. Кому будет всё равно,
жить или не
жить, тот будет новый человек. Кто победит боль и страх, тот сам бог будет. А тот бог не будет.
Катрин довольно долго ждала его и переживала мучительнейшие минуты. «Что, если ей придется всю жизнь так
жить с мужем?» — думалось ей, она любит его до сумасшествия, а он ее не любит нисколько и, кроме того,
обманывает на каждом шагу. «Неужели же, — спрашивала себя далее Катрин, — это чувство будет в ней продолжаться вечно?» — «Будет!» — ответила было она на первых порах себе. «Нет, — отвергнула затем, — это невозможно, иначе я не перенесу и умру!»
— Братцы, а давайте просто дела делать, без
обмана? Ведь ежели честно
жить, — так ведь как хорошо, спокойно, а?
— Без
обмана не
проживешь, — настаивал дед, — ну-ка скажи — кто
живет без
обмана?
— Один господь без
обмана, а мы — в дураках
живем; ежели дурака не
обмануть — какая от него польза?
— Жена всегда узнает, ежели нечестно
жил, ее, брат, не
обманешь!
Но, как они ни стараются
обмануть себя и других, все эти люди знают, что то, что они делают, противно всему тому, чему они верят, во имя чего они
живут, и в глубине души, когда они остаются одни с своей совестью, им стыдно и больно вспомнить то, что они делают, особенно если гнусность их деятельности была указана им.
Всё это
обман или забота о том, чтобы раб был не в силах работать; но раб остается рабом, и господин, не могущий
жить без раба, меньше чем когда-нибудь готов освободить его.
И вот
живет она, ему на страх и на погибель, волшебная, многовидная, следит за ним,
обманывает, смеется: то по полу катается, то прикинется тряпкою, лентою, веткою, флагом, тучкою, собачкою, столбом пыли на улице, и везде ползет и бежит за Передоновым, — измаяла, истомила его зыбкою своею пляскою.
— А мы — бога в плательщики за нас ставим, и это — взаимный
обман! Нет, ты сам, сам заплати! Я тебя пятнадцать лет пестовал, я тебя думал в люди ввести чистенько, честно-хорошо, на —
живи без труда…
— А та, которая с письмами… Раньше-то Агафон Павлыч у ней комнату снимал, ну, и
обманул. Она вдова,
живет на пенсии… Еще сама как-то приходила. Дуры эти бабы… Ну, чего лезет и людей смешит? Ошиблась и молчи… А я бы этому Фоме невероятному все глаза выцарапала. Вон каким сахаром к девушке-то подсыпался… Я ее тоже знаю: швейка. Дама-то на Васильевском острове
живет, далеко к ней ходить, ну, а эта ближе…
Варвара Михайловна. О, нет, не к вам… ко всем! Мы
живем на земле чужие всему… мы не умеем быть нужными для жизни людьми. И мне кажется, что скоро, завтра, придут какие-то другие, сильные, смелые люди и сметут нас с земли, как сор… В душе моей растет вражда ко лжи, к
обманам…
Юлия Филипповна. Подожди… убери прочь твою руку! Тебе не нравится мое предложение? Но ты же собираешься застрелить меня?.. Я застрелилась бы первой, но, боюсь, ты меня
обманешь и останешься
жить, а мне не хочется быть обманутой еще раз, и я не хочу разлучаться с тобой… я буду
жить с тобой долго-долго… ты рад?
Да! смейтесь надо мной вы, все глупцы земные,
Беспечные, но жалкие мужья.
Которых некогда
обманывал и я,
Которые меж тем
живете, как святые
В раю… увы!.. но ты мой рай,
Небесный и земной… прощай!..
Прощай, я знаю всё.
Быть может, ты поймешь тогда, что присяга, вынужденная
обманом и силою, ничтожна пред господом и что умереть за веру православную и святую Русь честнее, чем
жить под ярмом иноверца и носить позорное имя раба иноплеменных.
Аксюша. Сама не знаю. Вот как ты говорил вчера, так это у меня в уме-то и осталось. И дома-то я сижу, так все мне представляется, будто я на дно иду, и все вокруг меня зелено. И не то чтоб во мне отчаянность была, чтоб мне душу свою загубить хотелось — этого нет. Что ж,
жить еще можно. Можно скрыться на время,
обмануть как-нибудь; ведь не убьют же меня, как приду; все-таки кормить станут и одевать, хоть плохо, станут.
Гурмыжская. Ты не беспокойся, я ведь себя
обмануть не дам! Он теперь не жених тебе, вы люди посторонние, и, следовательно, вам в одном доме
жить нельзя.
— Да, из твоего дома, — продолжал между тем старик. —
Жил я о сю пору счастливо, никакого лиха не чая,
жил, ничего такого и в мыслях у меня не было; наказал, видно, господь за тяжкие грехи мои! И ничего худого не примечал я за ними. Бывало, твой парень Ваня придет ко мне либо Гришка — ничего за ними не видел. Верил им, словно детям своим. То-то вот наша-то стариковская слабость! Наказал меня создатель, горько наказал.
Обманула меня… моя дочка, Глеб Савиныч!
Обстановка, в которой
живет Катерина, требует, чтобы она лгала и
обманывала; «без этого нельзя, — говорит ей Варвара, — ты вспомни, где ты
живешь; у нас на этом весь дом держится.
— Сам молчи! А я поговорю… Я вот смотрю на вас, — жрёте вы, пьёте,
обманываете друг друга… никого не любите… чего вам надо? Я — порядочной жизни искал, чистой… нигде её нет! Только сам испортился… Хорошему человеку нельзя с вами
жить. Вы хороших людей до смерти забиваете… Я вот — злой, сильный, да и то среди вас — как слабая кошка среди крыс в тёмном погребе… Вы — везде… и судите, и рядите, и законы ставите… Гады однако вы…